Станция Бякино - 2: Чернотроп

Глава 1

Осень пришла незаметно. Листья на деревьях пожелтели, и небольшая часть уже успела упасть на землю. Дни стояли солнечные, но по ночам становилось уже прохладно.

Пионерский лагерь «Трудовая коммуна» — именно так называлось когда-то учреждение, останки которого обнаружили друзья в лесу около станции Бякино. Маша узнала это по печатям на постельном белье.

— Сегодня закончим, — сказал Сашка брату, привязывая стальной проволокой очередной деревянный столб к врытой в землю железной трубе.

— Хорошо бы, так намного безопасней, — вытирая лоб, ответил Пашка. — Маша будет довольна.

Братья-близнецы уже два месяца восстанавливают забор вокруг лагеря. Поднимают упавшие железные столбы и вкапывают заново. Рубят деревья, очищают от коры и сучков, прибивают получившиеся слеги между деревянными опорами, привязанными к тем самым столбам.

Друзья обеспечили их инструментом и гвоздями. Борис Валентинович и Сережа еще раз сходили в дом дедушки с бабушкой и принесли все необходимое из мастерской. Даже железный верстак с тисками притащили. Борис после неделю жаловался на боли в пояснице.

— Как думаешь, нам повезло? — поинтересовался вдруг Сашка.

— Это ты про что? — ответил брат.

— Про то, что нам повезло встретить этих людей, — добавил Сашка и принялся забивать гвоздь молотком. — Живем здесь как в раю.

— Ты серьезно? Мы вкалываем от рассвета до заката, — расхохотался Пашка.

— Ну правильно, разве до зомби-эпидемии мы не тем же самым занимались? — улыбнулся в ответ брат. — Нас кормят каждый день, и при этом не нужно рисковать жизнью. Чистая вода всегда в доступе, хоть упейся. Можно мыться каждый день и даже с мылом. Спим в теплых и уютных кроватях на белых простынях. Да что там говорить, нам даже нет-нет да и шмоток каких-нибудь принесут. Разве ли это не счастье?

— Все так, — пробубнил Пашка. — Только одно плохо: мы тут одни, без девушек. Как тебе та рыженькая с короткой стрижкой?

Сашка провел рукой по своей бороде и ухмыльнулся:

— Ты себя в зеркало-то видел? Зарос как дикарь, скоро за снежного человека сойдешь.

— А мне зеркало не нужно, — буркнул Пашка и закинул тонкое бревно на плечо. — Я могу в тебя смотреться, мы же одинаковые, забыл?

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Сашка. — А насчет Ю, ты, конечно, прав, девушка она симпатичная. Вот только совершенно дикая. Как только начинаю с ней любезничать, сразу куда-то испаряется. Один раз даже попытался ее приобнять, вроде как случайно, тут же получил по лбу металлическим ковшиком.

— Все хохочите? — непонятно откуда появилась Маша. — Мы так до холодов не управимся.

— Фух, — иронично схватился за сердце Сашка. — Откуда ты взялась? Одно другому не мешает, а вообще... Знаешь, с чего начинается любая стройка? Директор строительной компании скажет, что с фундамента, а каменщик или монтажник, например, смело заявят, что с туалета. Может, построим уже наконец? Холодновато бегать в кусты.

— Делайте, если надо, — шмыгнула носиком Маша. — Вот последние три пролета закончите и приступайте к рытью ямы. Только, пожалуйста, побыстрей. Зима придет, не заметишь как.

— Знаешь что, — обиженно выцедил сквозь зубы Пашка. — Ты ведь сама не разрешила рубить деревья внутри периметра лагеря, а также вокруг него. Сказала, это естественная маскировка и стратегический запас ресурсов. Нам приходится таскать бревна с утра до вечера.

— Да знаю я всё, — печальным голосом ответила девушка. — Говорю, чтоб не расслаблялись. Принесла пакет макарон на ужин и половину банки говяжьей тушенки. Борис Валентинович с вами любезно поделился.

***

Станция Бякино снова открыла свои двери для всех желающих бесплатно переночевать в безопасности. Выжившие бродяги, как и раньше, по собственной воле делились провизией и выкладывали небольшую часть своих продуктов на общий стол. Те, у кого их не было, приносили с собой дрова из леса, сухостой или просто упавшие ветки деревьев. Брали немного крупы или вермишели из общих запасов и варили себе ужин.

Маша живет в каморке Сережи, чему тот поначалу был очень рад. Но после нескольких дней совместной жизни стал подозревать, что комната ему больше не принадлежит. Девушка сделала перестановку. Передвинула и расширила лежанку, письменный стол выставила в зал ожидания, а вместо него собственными силами притащила на спине платяной шкаф из полуразрушенного домика кассирши, что стоял неподалеку.

Борис Валентинович забрал стол себе. Подвинул к окну и сделал несколько досок снимаемыми, чтобы днем солнечный свет проникал внутрь. В нем он хранил свои журналы и грампластинки. Сам же патефон поставил на столешницу сбоку, дабы не мешала писать.

Все верно, вечерами Борис Валентинович зажигал толстую свечу, садился на стул у стола и что-то долго писал, на мгновения то прищуриваясь, глядя в потолок, то грызя колпачок шариковой ручки. Потом вставал, вырывал листок со своей писаниной, двумя руками комкал и бросал в разожженную печку-буржуйку.

— Мемуары пробуете писать, Борис Валентинович? — улыбнулся Сережа, глядя, с каким несчастным видом мужчина сжигает рукопись. — Не знаете, с чего начать?

— Мемуары? Отличная идея, за три года много чего произошло, да и до зомби-эпидемии случались курьезы. — Наставник сел в свое кресло и надвинул кепку на глаза. — Нет, брат. Я пишу письма.

— Письма? Это кому же? — удивился молодой смотритель.

— Жене и дочке, — тихо ответил Борис. — Рассказываю о себе, что со мной всё в порядке и как сильно по ним скучаю. После отправляю в ад, думаю, туда попадают все зомби.

— Думаете, они обрели покой в той ванной комнате? — также тихо спросил парень.

— Ничего я уже не думаю, — вздохнул мужчина. — Вон деревенские мертвецы до сих пор живее живых, а по сути ничего не жрут уже сколько времени. Нам, брат, нужно к зиме готовиться, осень она, знаешь, быстро пролетит. Железную дорогу заметет, и челноки будут ходить редко. Цены повысятся, нужен запас. Продукты, дрова, мыльно-рыльное и прочее необходимое.

— Вообще, я тут два раза зимовал, — Сережа подошел к столу, развернул стол к наставнику и присел.

— Слушай, а ведь и правда, как это я упустил этот момент? — Борис поднял кепку с глаз и с любопытством посмотрел на парня. — Давай рассказывай, как тут обстоят дела в морозы и снегопад.

— Нормально, жить можно, — начал рассказ Сережа. — Холодно, конечно, но у меня в каморке под лежанкой деревянный ящик. В нем фуфайка, ватные штаны, шерстяная вязаная шапка, теплые рукавицы и валенки с галошами. Вам бы тоже надо такой комплект раздобыть. Нам всем надо...

— А с железной дорогой как? — уточнил Борис Валентинович. — Ходят челноки?

— Ходят, этих ничего не остановит, — продолжил Сергей. — Реже, естественно, но раз в неделю точно. Меня они тогда мало интересовали. Кто по рельсам шел, кто рядом по гравийной отсыпке, кто и на лыжах умудрялся лыжню протоптать. Если сильный снегопад пройдет, сюда приезжал локомотив со снегоочистительным отвалом спереди. Большая такая штука, как у бульдозера. Древний, как мир. Я такие только на картинках видел. Уж не знаю, кто этим занимается, а самое главное — оплачивает. Но поезд проезжает мимо, сгребает снег с путей до станции Стромино и чешет обратно на всех порах. Бывало, по три раза за зиму чистят.

— Значит, это кому-то на руку, — призадумался Борис. — А люди? Простые выжившие приходили?

— По-разному, — постучал пальцами по столу Сережа. — Бывало и два-три человека в зале, а бывало и места свободного нет возле печки. Так что вы правильно сделали, что кресло у буржуйки поставили, застолбили, значит.

Первую зиму я прожил с теми выжившими, что меня приютили. Они и кормили меня, и одежду зимнюю подогнали. От меня требовалось только дрова рубить, пилить ветки да печку топить. Да и не сильно-то и холодно было. Весь декабрь шли дожди, вплоть до самого Нового года. Я тебе расскажу как-нибудь про тех, кто меня спас.